http://shake-speare-sonnets.narod.ru
ВЛАДИМИР КОЗАРОВЕЦКИЙ
ОТ ПЕРЕВОДЧИКА
Году в 83-м однажды, под настроение, я перевел 90-й сонет Шекспира. К тому времени я уже писал стихи, перевел несколько стихотворений Байрона и Шелли, но на Шекспира я "замахнулся" не из тщеславия: из шекспировской любовной лирики мне было интересно перевести стихотворение разрыва, поскольку такие стихи у любого поэта эмоционально наиболее яркие. Переведя сонет, я заглянул в перевод Маршака – скорее по инерции, чем в ожидании увидеть поэтический шедевр; как и следовало ожидать, его перевод меня не устроил. Я закрыл его переводы, наугад перевел еще 5 сонетов – и снова сравнился с Маршаком. Его переводы оказались настолько не в моем духе, что я закрыл их совсем и решил перевести побольше, чтобы вжиться в ритм, настроение и сюжет этого сонетного цикла – тем более, что мне подвернулась бесплатная путевка в пансионат, где мне дали отдельный номер: переводи – не хочу.
Настроившись на пятистопный ямб с перекрестной рифмой, я довольно шустро перевел штук 30 сонетов, но что-то меня остановило – некое подозрение, что тут что-то не так, что все не так просто и что к этим сонетам надо бы как следует присмотреться. Я отложил работу и стал начитывать литературу о "Сонетах", собрал все имевшиеся в Ленинке публикации русских переводов "Сонетов" от начала ХIХ века до сегодняшнего (то есть тогдашнего) дня, отксерокопировал Variorum Роллинза (книги целиком ксерокопировать было запрещено, я копировал по частям и целый месяц ездил в Ленинку каждый день, как на работу) – и вернулся к своим опытам. Они оказались явно не так хороши, как показалось мне сначала, требовали серьезной правки – но, главное, я отчетливо увидел некоторые особенности сонетов и уже сделанных мной переводов, которые поставили меня перед необходимостью принять некие принципиальные решения, прежде чем продолжить эту работу.
Во-первых, я обнаружил, что стихи, которые я переводил как любовную лирику, обращенную к женщине, адресованы мужчине, что вызвало у меня нечто вроде шока. (Хотя я и чувствовал интуитивно, что некоторые сонеты "мужской" части цикла адресованы женщине, о том, что этот цикл может иметь какую бы то ни было иную структуру, нежели та, какую нам преподносило академическое шекспироведение, мне тогда и в голову не приходило.) Умом-то я понимал, что в жизни такое бывает, но написать или перевести искренне такое стихотворение я был не в состоянии. Я долго ломал голову, как бы мне взять этот барьер, и нашел ответ в некоторых уже существовавших переводах: пол адресата надо было "скрывать". Так я пришел к необходимости передачи в большинстве переводов двойного адресата, заложенного английской грамматикой и в подлинниках.
Во-вторых, я обнаружил, что в шекспировских сонетах имеет место игра слов, которую до меня никто не переводил и которую переводить не мешало бы, а в некоторых сонетах – переводить просто необходимо. К обнаружению этой игры слов и к умению ее переводить я оказался подготовленным и потому, что в кругу моего литературного общения были два поэта-остроумца, Александр Алшутов и Валентин Лукьянов, и потому, что к этому времени я уже сам перевел книги басен Джеймса Торбера (cм. http://thurber.narod.ru) и Амброза Бирса (см. http://ambierce.narod.ru), тексты которых часто строились именно на игре слов.
В-третьих, само обращение к переводу игры слов – при том, что для ее перевода приходилось использовать игру слов на русском, построенную на применении сленга, – существенно меняло и отношение к словарю перевода сонетов Шекспира, общепринятое представление о котором было сформировано почти сорокалетней монополией переводов Маршака. Я не только истребил в своих переводах и запретил себе на дальнейшее какое бы то ни было использование архаики, но даже не позволял себе использование "коль" и "иль", односложность которых так соблазнительна в переводах стихов с английского.
В-четвертых, я упорно чередовал женскую и мужскую рифмы (в отличие от почти повсеместной мужской рифмы в оригинале) и пользовался в переводах теми же рифмами, что и в своих стихах, – преимущественно обычными, но и ассонансными, омонимическими, составными.
К этому времени я уже успел поинтересоваться отношением маститых советских переводчиков к таким переводам классики и понимал, что хода моим переводам не будет. Тем не менее я решил продолжать переводить сонеты, время от времени возвращаясь и к уже переведенным стихам и продумывая аргументы в пользу моего подхода к поэтическому переводу в мысленном споре с адептами советской переводческой школы. И тут мне представилась возможность эти аргументы высказать если и не в печати, то, по крайней мере, вслух.
Будучи под Новый год в Ленинграде, где у меня было много друзей, я обмолвился одной своей приятельнице, что перевожу сонеты Шекспира, и она сказала, что ее знакомый занимается организацией юбилейного семинара – в 1984 году исполнилось 375 лет с момента первого издания "Сонетов". Она предложила поговорить с ним, с тем чтобы я принял участие в этом семинаре, и я, в глубине души будучи уверен, что вряд ли мне удастся прорваться на мероприятие такого масштаба, не раздумывая согласился.
Я уехал в Москву и уже забыл об этом разговоре, когда неожиданно получил из Ленинграда письмо:
"Уважаемый Владимир Абович!
Сообщаю Вам, что Шекспировские чтения, проводимые в этом году Ленинградским отделением Шекспировской комиссии АН СССР совместно с секцией художественного перевода Ленинградской писательской организации и посвященные теме "Сонеты Шекспира", состоятся в среду 17 апреля с.г. в 18 ч. в Доме писателя им. В.В.Маяковского (ул. Воинова, д.18). Согласно нашей предварительной договоренности в программу вечера включено Ваше выступление с чтением своих переводов сонетов Шекспира.
Ждем Вас в Ленинграде.
С уважением
Председатель Ленинградского отделения
Шекспировской комиссии АН СССР
доктор филологических наук Ю.Д.Левин
24 марта 1985 г."
Блат – блатом, но "незатейливость", с какой я получил возможность – "согласно предварительной договоренности", без какой бы то ни было проверки уровня моих переводов – принять участие в этом всесоюзном мероприятии вызвало у меня двойственное чувство – легкой радости, смешанной с тяжелым подозрением. Потом-то я понял, что эти "чтения" проводились "для галочки", что приглашались специально совсем неизвестные переводчики (нас и было-то пять человек), от которых не ожидалось никаких сюрпризов, и что, по какому-то случайному стечению обстоятельств, именно мне суждено было стать возмутителем спокойствия.
Вели этот однодневный семинар А.Аникст и Ю.Левин; были приглашены, кроме меня, еще четверо переводчиков (одним из них был П.Нерлер, имена остальных не помню) – каждому из нас заранее было задано перевести 10 сонетов (2, 12, 55, 66, 76, 90, 110, 128, 129 и 130 – может быть, в каком-то номере я и ошибаюсь, много лет прошло). Каждый из нас должен был выйти на сцену, к зрителям (дело было в каком-то полупустом зале Дома писателя), и прочесть свои переводы; я испросил разрешения еще и прочесть небольшой доклад.
Мой доклад был выслушан и зрителями, и "президиумом", состоявшим из сидевших на сцене Аникста и Левина, благожелательно: никто вроде бы не возражал против того, чтобы переводить игру слов или переводить сонеты с двойным адресатом – обращенными одновременно и к мужчине, и к женщине. Однако, когда я закончил чтение 130-м сонетом и ушел с трибуны, вместо жидких аплодисментов, которыми провожали выступавших до меня, в зале раздалась оглушительная тишина: не было ни единого хлопка.
Я понял, что главной причиной такого приема стал именно 130-й сонет, который был в списке и чтении последним: хотя я в своем докладе и объяснил, что 130-й сонет – шекспировская пародия на современных ему сонетистов, текст моего перевода пародии оказался шокирующим. Вряд ли кто догадался тогда, что в своем переводе я пародирую именно перевод Маршака, поскольку я этого не афишировал, но подсознательно мой вызов уловили – и соответственно мне ответили. В гардеробе люди, сидевшие в зале, одевались рядом со мной, и я слышал, как кто-то сказал: "А этого москвича расстрелять мало!" Что именно он имел в виду под этим "мало", я так и не узнал, потому что его толкнули, кивнув на меня, и он замолчал.
Тем не менее мы с Аникстом обменялись телефонами и уже в Москве несколько раз перезванивались, но в последний раз, убедившись, что я твердо стою на своих позициях, в том числе – и по отношению к переводам Маршака, и ни грана не уступаю ни по одному из выдвинутых мной положений, разозлившись, он бросил трубку. Так я и остался ни с чем – то есть со своими переводами и со своими принципами, удостоившись лишь упоминания моего перевода замка 129 сонета в академическом сборнике "Шекспировские чтения 1984". А между тем количество переведенных сонетов постепенно росло, потом выросло и количество принципов – и мне опять пришлось переделывать чуть ли не половину переводов, что оказалось труднее, чем переводить заново.
Одновременно, раззадоренный приемом моих тезисов и переводов в Ленинграде, я превратил тот небольшой доклад, с которого начались мои размышления над "Сонетами" Шекспира, в статью и стал показывать всем, кто соглашался ее прочесть. Надо сказать, что интерес проявили все, к кому я обращался: понимание того, что переводы Маршака себя изжили, носилось в воздухе; к тому же их авторитет уже был поколеблен статьёй Н.Автономовой и М.Гаспарова в "Вопросах литературы" ("Сонеты Шекспира - переводы Маршака"; 1969, 12). В зависимости от отношения к переводам Маршака и вынужденной дипломатичности, соответствовавшей "посту", который они занимали, реакция на мою статью у каждого прочитавшего была самой разной.
В.Перельмуттер ("Литучеба") не увидел в моей статье ничего полезного ни для себя лично, ни для журнала – он сразу увидел, что я конфронтирую и с Маршаком, и со всей советской переводческой школой. Е.Витковский в качестве предисловия к разговору произнес свою сакраментальную фразу – мол, в редакцию каждого литературного журнала раз в месяц кто-нибудь приносит новый полный перевод "Сонетов" Шекспира. Нужно отдать ему должное: выходит, эту фразу он придумал, когда реальная ситуация была все же не такой, как сегодня, уловив саму тенденцию; ведь сегодня количество только опубликованных полных переводов шекспировского сонетного цикла перевалило на третий десяток! Затем он прочитал статью и сказал, что сталкивался с такой проблемой передачи двойного адресата в переводах – если меня не подводит память, он говорил о переводах с испанского, – а на прощанье, дипломатично выразив и свое отношение к "Сонетам" Шекспира, и к проблематике их переводов, подарил мне текст пародии на переводы 66-го сонета (а фактически – и на сам сонет), написанной им совместно с А.Барановым и А.Штейнбергом. Как я понял из последнего общения с ним, его скептическое отношение к шекспировским сонетам сохранилось и по сегодня.
В Институте мировой литературы статья понравилась П.Палиевскому, тогда зам. директора ИМЛИ, и разозлила Д.Урнова; у меня сохранилась его рецензия на мою статью (здесь – РЕЦЕНЗИЯ УРНОВА), где он, как опытный демагог, хитрил, пытаясь согласиться с некоторыми моими доводами – например, по поводу игры слов – и одновременно защитить Маршака (я привожу ее на этом сайте с моими параллельными комментариями). В Институте русского языка статья заинтересовала М.Гаспарова: ему особенно понравилось определение, которое мной было дано Маршаку – он как раз в то время, как председатель комиссии по литературному наследию Маршака, занимался его литературным архивом и, видимо, копнул такого, что привело его в немалое замешательство. Правда, ему было несколько неловко в разговоре со мной за его "окольную" статью о переводах Маршака в «Вопросах литературы» – и напрасно: я-то понимал, что Гаспарову – пусть и в осторожной форме, «огородами» – все-таки удалось показать, чего стоят эти переводы, а мне, с моей откровенностью и категоричностью, публикация, похоже, вообще не светила.
Время от времени я "высовывал нос", осматриваясь в поисках того, кто переводил бы, придерживаясь сходных с моими принципов, не находил – и продолжал переводить, поскольку понимал, что некоторые из положений, сформулированных в статье, требуют подтверждения именно большим количеством переводов. И вдруг мне повезло (во всяком случае, так я тогда подумал): альманах "Поэзия" взял мою статью – я полагаю, не столько из интереса к проблеме перевода шекспировских сонетов, сколько из нелюбви к Маршаку. Правда, самое острое место в статье, где я показал, что Маршак в переводах пользуется поэтическими штампами, и привел список из более чем 50 таких штампов, молодогвардейцы опубликовать не осмелились. Под псевдонимом "Владимир Казаров" статья ""Сонеты" Шекспира: проблема перевода или проблема переводчика?" была опубликована в 1988 году, в юбилейном, 50-ом номере альманаха, но прошла "незамеченной": все, кого она касалась, сделали вид, что ее просто не существует.
(Единственная известная мне реакция последовала года через два. Из Ленинграда приехал переводчик К., прочитавший мою статью, разыскал меня и предложил переводить сонеты Шекспира вместе: он переводит весь текст, а я – игру слов. Мне стоило большого труда не рассмеяться, хотя улыбки я тогда и не сдержал; объяснять ему, что стихи вдвоем не переводят, я не стал и от предложения отказался. Надеюсь, он нашел себе соавтора, хотя подозреваю, что и переведенная игра слов его переводы вряд ли спасет.)
Сегодня я понимаю, что появление статьи было преждевременным, – ведь даже сейчас она будет восприниматься с большим сопротивлением: каково, например, будет читать последний вариант тем, кто чтит переводы Маршака, считают их замечательными, а его авторитет непогрешимым? К тому же свойственная мне тогда категоричность выражений не способствовала непредубежденному восприятию моих взглядов.
Шли годы, я потихонечку, никому не мешая, переводил сонеты, и когда мне осталось перевести всего 20 стихотворений, я познакомился со стоящей в Интернете книгой Альфреда Николаевича Баркова ""Гамлет": трагедия ошибок или трагическая судьба автора?", которая укрепила меня в мысли, что "скрывать" надо не только пол адресата. Помимо того, что часть сонетов (например, первые 17) могли быть – и скорее всего были – написаны женщиной (вывод, к которому я пришел в процессе перевода цикла), мне оказалась весьма близкой мысль Баркова, что структура "Сонетов" диалогична, что часть сонетов является диалогом между мужчиной и женщиной.
Но и на этом я не остановился. В процессе перевода цикла я пришел к выводу, что в нем имеют место как минимум два диалога и что кроме диалога мужчина – женщина есть еще и диалог мужчина – мужчина. Только так можно было объяснить наличие в цикле гомосексуальных мотивов, о которых столько трубят в последние годы, а главное – неимоверное обилие повторов мысли о вечной жизни адресата того или иного сонета – разумеется, вечной жизни в стихах пишущего этот сонет. Таким образом, в самом общем виде шекспировский сонетный цикл, с моей нынешней точки зрения, представляет собой два диалога, обрамленных двумя монологами: стихами женщины к мужчине (матери – к сыну) и стихами мужчины к женщине (сонеты к "смуглой леди").
Состав и границы диалогов выяснить пока никому не удалось. Такую попытку сделал С.Степанов, но он исходил из того, что весь цикл – это один диалог, и, как мне кажется, ошибся в выборе перестановочного шифра, поскольку в двух или трех местах разбил последовательность сонетов, обязательно идущих подряд, – хотя сам факт, что первые 7 сонетов у него остались единым "блоком" в начале цикла, свидетельствует, что он на верном пути. Эту работу еще предстоит проделать, но его догадка, что шифровальный ключ к расстановке сонетов в цикле содержится в "Плаче Розалин", опубликованном в первом издании "Сонетов", представляется мне плодотворной. В любом случае, если я не хотел, по мере выяснения того, кто именно и кому написал тот или иной сонет (а по поводу всех сонетов Шекспира это может быть и не узнано при моей жизни), снова переделывать переводы, мне надо было "скрывать" и пол автора.
Часть переводов опять пришлось переделать; к тому же Барков показал, что использование таких слов, как "король", "королева", "принц", "дитя государства" в этом цикле отнюдь не метафорично и связано с происхождением автора (или авторов), и мне пришлось проверить ряд переводов и по этому признаку. Наконец, чтобы избежать смысловых ошибок в переводах и помочь избежать их будущим переводчикам, я сделал и полный прозаический перевод "Сонетов" Шекспира. И стихотворный, и прозаический переводы выполнены в полном соответствии с английской грамматикой и в отношении пола автора и адресата каждого сонета допускают любое прочтение, какое допускает подлинник. Таким образом я отделил проблему перевода сонетов Шекспира от проблемы шекспировского авторства – хотя от размышлений над последней и не отказался.
Сегодня, когда я выпускаю в свет перевод этого цикла, остановившись пока на том этапе, до которого добрался, и предприняв такие "меры предосторожности", я уже знаю, что Шекспиру принадлежат и диалогические "Песни Голубя" из Честеровской "Жертвы любви" (а скорее всего – и "Синеты" или часть стихов из этого сборника) – И.Гилилов в своей книге "Тайна Великого Феникса, или Игра об Уильяме Шекспире" показал это вполне убедительно. Вряд ли я стану их переводить: для перевода этих акростихов требуется такая техническая эквилибристика, на которую, боюсь, у меня уже просто нет времени, и я предлагаю решать эту задачу тем, кто помоложе. В лучшем случае я успею закончить начатую работу по переводу основного цикла, "хора поэтов" из Честеровского сборника и, возможно, перевести "Страстного пилигрима", но переводам "Сонетов", судя по всему, время пришло – так же как и моей статье.
Уже в первых моих переводах переводческая работа и переводческие принципы были так переплетены, что вряд ли возможно понять, что было сначала – курица или яйцо. Сложность решения этой вечной проблемы я вполне осознал, пытаясь разобраться, сонеты ли переводились, чтобы доказать (или проиллюстрировать) мои переводческие принципы, сформулированные в статье, или статья писалась, чтобы показать, чем я руководствовался в процессе перевода. Полагая, что здесь имеет место диалектическое единство, я решил, что публиковать статью и переводы надо вместе.
К возражениям я готов – более того, я в них заинтересован. Я открыт для любых аргументов и буду благодарен за любые аргументированные критические замечания по поводу конкретных переводов или моих переводческих принципов. Я только хочу, чтобы всем прочитавшим эту статью, стало понятно: сегодня переводить сонеты Шекспира так, как это делалось раньше, просто бессмысленно. Правила игры придется менять.
На мой взгляд, настало время для издания сонетов Шекспира в русских переводах вместе с английскими текстами, филологическими подстрочниками, включающими комментарий к игре слов, и заново выполненными прозаическими переводами – прозаические переводы П.Каншина (1893) и П.Соколовского (1915) содержат ошибки и уже не удовлетворяют современным требованиям. Такое издание даст возможность всем желающим принять участие в создании на русском языке корпуса переведенных в согласованной концепции сонетов Шекспира, в дальнейшем постоянно обновляемого лучшими современными переводами в рамках принятых правил игры. Именно в этом я вижу главную задачу настоящей публикации.
* * *
Последний вариант статьи (ВОЗМОЖЕН ЛИ ПЕРЕВОД "СОНЕТОВ" ШЕКСПИРА?) существенно расширен по сравнению с сокращенным вариантом ее первой публикации ("СОНЕТЫ" ШЕКСПИРА: ПРОБЛЕМА ПЕРЕВОДА ИЛИ ПРОБЛЕМА ПЕРЕВОДЧИКА?); вместе с тем в старом варианте есть нюансы, которых нет в новом. Поэтому я привожу оба. В целом я считаю статью вполне законченной; если в ней и будут какие-то изменения и дополнения, они существенно на ее содержание уже не повлияют: изменения могут быть только в мелочах, а дополнения – в виде анализа новых статей о "Сонетах" или обзора новых переводов цикла. Что же касается самих переводов, тут дело обстоит иначе.
Я не могу сказать, что на все сто удовлетворен качеством своих переводов сонетов Шекспира, и потому постоянно продолжаю работать над ними. Тем не менее необходимость их публикации заставляет меня время от времени останавливаться. Это разумно: процесс совершенствования может быть бесконечным. Поэтому переводы, как стихотворные, так и прозаические я буду ставить постепенно, по мере последней правки; иногда некоторые из них будут сниматься для «текущего ремонта».
Я убежден, что одному переводчику выполнить полный перевод шекспировского сонетного цикла на одинаково высоком уровне вряд ли возможно, поскольку это работа не чисто техническая. Разумеется, каждый переводчик вправе перевести и опубликовать свой перевод "Сонетов", но, на мой взгляд, будущий полный перевод цикла, который если и не заменит перевод Маршака (любителям "фабрики звёзд" настоящее искусство и не требуется), то, по крайней мере, будет способен сосуществовать с ним, – такой перевод явится плодом коллективного труда. Мой перевод должен лишь послужить доказательством целесообразности применения изложенных в моей статье переводческих принципов.
Для удобства чтения я привожу отдельно СТИХОТВОРНЫЕ ПЕРЕВОДЫ и отдельно – ПРОЗАИЧЕСКИЕ ПЕРЕВОДЫ С АНГЛИЙСКИМИ ТЕКСТАМИ; для удобства проверки соответствия (или несоответствия) подлинника и стихотворного перевода я сделаю возможным "вызов" соответствующего сонета из файла с оригиналами и прозаическими переводами. Такая проверка наглядно показывает, куда нас заводят рифма и невозможность изменения размера и количества строк в переводе английского сонета, притом что английский язык в полтора раза "короче" русского.
Поскольку по переводам Маршака у нас сложилось превратное представление о стиле "Сонетов" Шекспира, я рекомендую сначала читать мою статью ("Возможен ли перевод "Сонетов" Шекспира?"). Чтобы не создавалось впечатления, что я игнорирую чьи бы то ни было переводы сонетов Шекспира или статьи о них, где высказываются взгляды, не совпадающие с моими, я собираюсь сделать еще два сайта: на одном я соберу все полные прозаические и стихотворные переводы сонетов Шекспира, какие только я смог найти в Интернете и отсканировать с отдельных изданий, а на другом – все сколько-нибудь интересные русскоязычные статьи о них. Я надеюсь, что со временем найдется кто-нибудь, кто переведет на русский Variorum Роллинза: такой перевод стал бы замечательным пособием для будущих переводчиков сонетов Шекспира и для их изучения.
ВОЗМОЖЕН ЛИ ПЕРЕВОД "СОНЕТОВ" ШЕКСПИРА?
"СОНЕТЫ" ШЕКСПИРА: ПРОБЛЕМА ПЕРЕВОДА ИЛИ ПРОБЛЕМА ПЕРЕВОДЧИКА?
© В.А.Козаровецкий – статьи и анализ рецензии Д.Урнова, переводы сонетов Шекспира.
